Известного эстрадного певца Иона
Суручану трудно представить без песен и торжественной обстановки. Но он,
оказывается, в роковые перестроечные 90-е годы был членом Парламента
Молдовы. Для полного «джентльменского набора» предлагаю интервью с этим
ярким музыкантом, здравомыслящим политиком и… добрым, элегантным
мужчиной.
- Г-н Суручану, было ли потеряно для творчества время вашей работы в Парламенте РМ с 1994 по 1998 г.?
- Это было интересно. В какой-то мере я получил хороший гражданский и
человеческий урок. Познавать жизнь всегда любопытно. А время работы в
Парламенте для меня, конечно же, не было потеряно. Если же кто-то
думает, что в то время я решал какие-то свои личные вопросы, и поэтому
сейчас живу хорошо (а я живу хорошо!), то он заблуждается. Помимо
зарплаты, я тогда ничего не получал. И считаю себя честным человеком.
Что касается творчества, то я благодарен тогдашним руководителям
Парламента за то, что они разрешали мне иногда выезжать с концертами на
Украину или в Россию. Они понимали, что я, прежде всего, творческая
личность. Тем более что я никогда не скрывал, что не собираюсь между
политикой и сценой «ставить забор». Я всегда осознавал, что, если ты
хоть на какое-то время отойдешь от дела, тебя могут попросту забыть.
Любое дело, а уж тем более творчество, не терпит равнодушия. Это же
естественно. Так получилось, что я и на сцене продолжал работать, и в
политике узнавал что-то новое, пытаясь быть полезным. Надеюсь, что это
время не было потерянным не только для меня, но и для общества в целом.
- Вы отдаете предпочтение кому-то из политиков в сложное и противоречивое сегодняшнее время?
- Я счастлив, что живу в это время. Да, у меня много друзей среди
политиков. Но я дружу с ними отнюдь не в корыстных целях. Всего, чего я
добился на сегодняшний день, я добился своим трудом. Мало спал, много
работал, не уставал искать выходы из сложных жизненных ситуаций. У меня
прекрасные отношения с первым президентом Молдовы: мы – соседи, ходим в
гости друг к другу. Мы друзья и с нынешним президентом страны. Опять же
можем на рыбалке отдыхать рядом. Объясняется это именно тем, что я
искренен и ничего не делаю в корыстных целях. Есть близкие по духу мне
люди среди бывших премьер-министров и спикеров Парламента, а также тех, с
которыми я, если и не дружу тесно, но отношусь с уважением как к
личностям. Что касается «чистой» политики, то все, кто ею занимаются,
совершают ошибки. Мне кажется, что не совершил ошибку только тот, кто не
был в политике вообще. Политика такая тонкая и непредсказуемая «штука»,
что тут нельзя быть или со всеми только хорошим или только плохим.
Даже если я с каким-то тактическим решением не согласен, то все равно не
возьмусь огульно осуждать его, т.к. знаю, что оно было принято, исходя
из задач конкретного момента, из которых в конечном итоге выстроена
наша жизнь. Но, безусловно, я согласен с тем, что умение стратегически
мыслить – это весьма необходимый талант для любого политика.
- Ваши кумиры в искусстве, в жизни?
- Это, конечно же, кинорежиссер и поэт Эмиль Лотяну, который своими
фильмами исключительно много сделал для имиджа нашего государства во
всем мире. Огромный след в моей душе оставил поистине народный артист
Николае Сулак. Мы были большие друзья. Так судьба и Бог распорядились,
что мы с ним родились в один день 9 сентября, только в разные годы. В
этот день я всегда считал для себя большой честью, прежде всего,
позвонить ему. На что он неизменно шутил: «Дорогой Ион, спасибо тебе за
поздравление. Если ты не хочешь сейчас принять мое поздравление, как
обратное алаверды, то я тебе обязательно позвоню вечерком, если,
конечно, буду трезвым». Я всегда отвечал, что принимаю все его
пожелания сразу и сейчас. И мы хохотали. Необыкновенный был человек.
Хочу сказать и о Марке Бернесе.
Впервые услышал его по радио еще ребенком. Он так задушевно пел «Темную
ночь», что я с первого раза запомнил эту песню. А ведь он не певец в
классическом понимании этого слова. Так же, как и я сегодня. Певец – это
Миша Мунтяну, который может взять самую высокую ноту без микрофона.
Володя Закликовский – тоже настоящий певец, а я лишь исполнитель. Но
меня, 6-летнего мальчишку, в 1956 году прошлого столетья потрясло то,
что Бернес, не имея сильного голоса, настолько красиво и сильно сердцем
пел, что я запел вместе с ним.
- Кто вам нравится из начинающих исполнителей?
- Я бы сказал так: есть люди, которые хотят петь, а есть те, кто должен
петь. Счастлив, что Бог создал меня так, что я должен петь. Я мог бы
заниматься чем-то другим в любой сфере - дел много. Но я чувствую, что
мой крест – петь, и больше ничего. Искренне желаю такого же ощущения
начинающим исполнителям.
- Как вы относитесь к музыкальному конкурсу «Евровидение»?
- К этому конкурсу я отношусь далеко не как к музыкальному конкурсу.
Когда я был членом жюри в позапрошлом году, стоял вопрос, кому
представлять нашу республику. Я был за то, чтобы поехали „Zdob şi Zdub”,
потому что они не только хорошие музыканты и артисты, имеющие своего
зрителя, но, прежде всего, потому, что они умеют показать яркое шоу. Но
если бы в самом Евровидении я видел Сан-Ремо – венец всех фестивалей, я
бы голосовал за Нелли Чобану, за Миллениум и других. Но это шоу – не
фестиваль. Помните, как выиграли уродливые маски из Финляндии. Эстрады,
музыки там уже нет - выиграл цирк. По-моему, этот фестиваль сегодня,
как тот модный богатый поезд, который сошел с рельс и «драпанул» через
кукурузу по полю неведомо куда. Грустно.
- Ион, кто ваш самый любимый композитор-мелодист?
- Мой незабвенный Учитель Михай Долган. Я могу говорить о нем много, но
сейчас скажу лишь одно – он сыграл главную роль в создании меня как
артиста. Он ко мне был строже, чем к другим солистам группы «Noroc».
Я даже думал, что он хочет избавиться от меня. Он так меня воспитывал.
Он настоящий педагог. Благодарю Михая за то, что он пригласил меня в 18
лет на работу в свой знаменитый ансамбль.
- Почему Михай Долган пригласил именно вас в «Noroc»?
- Наверное, это судьба. Тогда мы были влюблены во все без исключения
песни Михая Долгана. Однажды ему срочно понадобился исполнитель. Опять
счастливое стечение обстоятельств. Мой друг саксофонист, рано ушедший из
жизни Теодор Григораш, сказал Михаю, что в музучилище есть паренек,
которого можно послушать. Мы встретились. Я сел за фортепиано и спел
румынские и советские хиты, аккомпанируя себе. Потом он сел за
инструмент и начинал петь свои песни, которые я знал наизусть и тут же
подхватывал их. Он: «А эту песню знаете?» Знаю и т. д. Когда он в третий
раз спросил так, и я ответил утвердительно, он меня спрашивает: «Хочешь
работать у нас»? Я чуть не потерял дар речи и с радостью согласился.
Ушел из училища. На следующий день был в ансамбле. Это был мой
счастливый билет. Позже закончил все-таки училище. Ни секунды не
сомневался, что сделал правильный выбор. Этот выигрыш был для меня
намного лучше, чем выигрыш автомобиля. Если бы не Михай, не знаю, как
сложилась бы моя творческая жизнь.
- В вашем репертуаре есть песня Шико Аранова «Окий тэй фрумошь»
(«Если помнишь ты»). Каким было для вас время музыки знаменитого в 60-е
годы джаз-оркестра под управлением Аранова?
- Тогда я только учился искусству. Конечно, знал песни Шико Аранова,
многие вещи мне очень нравились. Так получилось, что в конце 1968 г.
пришел в филармонию, где принимали программу группы «Noroc».
Аранов как член Худсовета и Маэстро неожиданно поддержал меня. Он
возразил именитым коллегам, заявлявшим, что мне не хватает мастерства в
поведении на сцене, что я не умею ходить во время исполнения песни.
Кто-то назвал меня «сырым» и т. п. Шико Вениаминович выслушал всех
«судей» и громко сказал: «Ион со временем всему этому научится
обязательно, но такой тембр голоса, как у него, – это редкость, и ее
надо ценить. Ион имеет полное право быть на эстраде. Еще никто не
родился сразу на сцене, чтобы сделать стойку на ушах, а вот голос – это
богатство». Эти его слова я не забуду никогда! Действительно, поначалу я
не находил себе места на сцене, вел себя скованно, был диковат, чего
скрывать. А он увидел что-то во мне. Это очень дорого.
- Что такое, по-вашему, истинный композитор? Наверное, главное - сочинить мелодию?
- У нас очень мало истинных композиторов, но много авторов музыки.
Композитор создает самые разные формы: симфонии, оперы, музыку к балету
и кинофильмам, яркие песни. Что, к примеру, прекрасно делает Дога.
Мелодию же прекрасно сочиняют и авторы. Петрю Теодоровича я не назвал бы
великим композитором, но он «сделал» песню „Melancolie”,
и ее поют во всем мире миллионы людей, не понимая, о чем она. Это гимн
Молдовы. Безусловно, П.Теодоривич, А. Кирияк, Г. Мустя, И.
Алдя-Теодорович – прекрасные композиторы, но не надо сравнивать
авторство песен, сочинение мелодий с композиторством. А Догу я считаю
композитором № 1, действительно доказавшим это своим творчеством. Его
фантастическая и разнообразная музыка известна во всем мире. А работать с
ним одно удовольствие.
- Вы спорили или, быть может, ссорились с Евгением Догой во время совместной работы?
- Мне пришлось очень много работать с ним в то время, когда он много
песен писал для Софии Ротару, Марии Кодряну, Надежды Чепраги, Анастасии
Лазарюк. Среди этих прекрасных див был один прекрасный парень Ион
Суручану, которому маэстро доверял петь свои произведения в дуэте то с
одной из них, то с другой. Иногда, бывало, о чем-то и спорили, но
никогда не ссорились. Могли быть маленькие обиды, но ссоры - никогда. Он
слишком талантлив и великодушен для этого. Я искренне радуюсь решению
Парламента республики Молдова назвать 2007 год годом Еуджена Доги.
Прекрасно, когда выдающийся человек еще при своей жизни может увидеть,
как народ любит и ценит его творчество.
- У вас есть песня-девиз, песня-откровение?
- Не могу не сказать о песне, которая с легкой руки Дана Спэтару
действительно стала настоящим моим откровением. Это единственный
румынский певец - мой друг. Мы дружили 30 лет, обидно, что он ушел.
Песню „Drumurile” он показал мне еще в 80-м г.,
когда был запрет на приезд румынских артистов в Союз, особенно в
Кишинев. Но он приехал с группой «Мелодии друзей» и подарил мне эту
песню для исполнения на сцене. Дан сам написал слова к ней, а основой
для музыки стала югославская народная песня. Он доверил мне ее, и я
пою. Этой песнею всегда и везде заканчиваю концерты. Все артисты,
независимо от статусов, ценят слова этого сильного произведения, прежде
всего, за слова о том, что артист без зрителя – никто. В этой песне
поется о том, чтобы наши общие дороги, зрителя и артиста, когда-нибудь
еще повстречались. И чтобы дороги счастья, дороги большой любви
когда-нибудь нам обязательно встретились. И не один раз.
- Вы не из рода боярина Суручану? Село Суручень, монастырь Суручень и ваша фамилия?
- Это совпадение. Ничего общего с боярами не имею, только фамилию, иначе
бы затребовал возврата своих владений, как царь Румынии.
- Мама и папа поддерживали вас на жизненном пути? Их имена?
- Спасибо, что вспомнили моих чудесных родителей. С удовольствием
отвечу. Папа - Андрей Иванович, Мама - Прасковья Алексеевна. Оба были
музыкально одаренные, но без образования. Получилось, что из трех своих
сыновей они передали мне музыкальных способностей больше. Среднему брату
Трофиму достался чудесный слух, но голосовых данных не было. Он
закончил Ленинградскую консерваторию. Как музыкант, он в молодые годы
прекрасно играл на баяне и фортепиано. Много лет работал в Минкультуры,
преподавателем. Старшему Константину досталось потрясающее чувство ритма
- он мог бы хорошо на барабане играть. А голосовые данные мама с папой
унаследовали мне, и больше никому. Кто-то из трех должен был иметь все.
(Смеется). В этой связи мне вспоминается давний случай, когда отец и
мама были первый раз на моем концерте в составе группы «Норок».
Воспитанные на музыке аккордеона, скрипки, цымблала, танго и вальсов,
они явно страдали от резкого «мяуканья» электрогитар и синтезатора. Все
это для них было непривычно и беспокоило их повышенной громкостью. По
тем временам это были космические звуки. Я знал, что после концерта они
почувствовали себя плохо. Был готов к тому, что они выкажут свое
недовольство тем, чем я занимаюсь. Но, когда приехал домой, к моему
изумлению, они меня не ругали за то, что я участвовал в этом шуме, за
то, что был с огромной копной волос на голове, как Битлы, и,
соответственно, одет по той моде. Мама лишь тактично заметила, что такую
красивую музыку лучше исполнять не так громко. А папа, поддерживая
меня, дружески сказал: «Ничего, если ему нравится, пусть поет». Они
тогда проявили удивительную терпимость.
С тех пор я понимаю, что нельзя кого-то заставлять что-то слушать,
вопреки его воле, ибо все жанры хороши. Существует музыка для ног, так
сказать, без эмоций и порой без смысла. Но я никогда не смогу сказать
этим прыгающим ребятам грубо: «Ты что, дурной, что ты прыгаешь?» Это его
выбор. Как и тех 20–летних девушек и юношей, которые сами, по своему
желанию, приходят на мои концерты. Им по душе эта музыка. Каждому свое.
Свои зрители есть у всех. Например, я из симфонической музыки что-то
могу слушать, что-то понимаю хуже. Но я знаю, что есть люди, которые
слушают только классическую музыку. Это тоже их право и их выбор.
- Часто приходилось улыбаться тогда, когда хотелось ответить холодным «нет»?
- У меня было 2 таких случая в жизни: 20 ноября 1981 года похоронил
отца. А на 21-е у меня был назначен концерт в Тираспольском
драматическом театре. Прекрасное помещение. Я так полюбил эту площадку,
что мечтаю еще там выступить, может быть, даже весной там организую
концерт. Не знаю почему, но мне там особенно дышится. Да, в Кишиневе
есть Национальный дворец, прекрасный оперный и другие театры, дворец
железнодорожников и т.д. Но есть тот Тираспольский, в котором я выступал
с концертом всего один раз - на следующий день после похорон отца.
Тогда я уже понял, как порой трудна артистическая ноша, когда нужно
улыбаться даже «через не могу». А получил я благословение на этот
концерт от мамы. Когда я ей перед концертом сказал, что не знаю, что
делать, она промолвила: «Ты иди, сынок, ведь не ты веселишься, а ты
народ веселишь, это твоя работа». Второй случай связан с мамой. Она уже
болела. Еще до своей кончины 10 февраля 2001 г., зная о том, что у
меня запланирован концерт на 8 марта в Национале, она практически
благословила меня, сказав: «Я не доживу до твоего концерта 8 марта, но
ты, дорогой мой, должен отработать его хорошо. В трауре пусть будут
старший и средний сыновья, а ты работай для людей». Я отработал. Этот
концерт транслировали по телевидению по всей республике.Я сделал все,
чтобы зритель не почувствовал моей душевной боли. И в Тирасполе в 1981
г., и в Кишиневе в 2001 г. Эти выступления были для меня тяжелыми, а в
основном мои концерты, гастроли, встречи с любимыми зрителями - это
огромное удовольствие.
- Назовите, пожалуйста, город, где Вам особенно легко и свободно дышится?
- Это Кишинев. Очень легко и приятно мне также в Санкт-Петербурге и Киеве. Необыкновенные города!
Татьяна ДОБРЫНИНА.
